Объективную оценку проводимой реформы пенсионного возраста, сделал к.э.н. Юрий Викторович Воронин, являющийся одним из ведущих специалистов в области пенсионного обеспечения (информацию о Ю.В. Воронине см: https://finparty.ru/personal/yuriy-voronin/).

Дорогие друзья!

Я принял для себя по этическим причинам принципиальное решение не критиковать решение о повышении пенсионного возраста. Тем более, что эта позиция не противоречит моим убеждениям. У меня достаточно давно сложилось эмпирическое ощущение, что, конечно, действующий пенсионный возраст требует актуализации. Таким образом, проблема состоит не в самом повышении пенсионного возраста, а в том, как оно осуществляется, обосновывается и объясняется обществу. Поэтому на своей странице в Фейсбуке я анализирую содержательную сторону аргументов «за» и «против» повышения пенсионного возраста, историю и методологию этого вопроса, а также пытаюсь разъяснять, что же из себя представляет пенсионный возраст в системе обязательного пенсионного страхования. Причём делаю это с сугубо профессиональных позиций, без каких-либо политических эмоций. Кому хочется чего-нибудь остренького и пикантного, то это точно не сюда.

Состоявшиеся 21.08.2018 г. в зале пленарных заседаний ГД парламентско-общественные слушания по соответствующему законопроекту представляют собой хороший повод для того, чтобы суммировать (учитывая формат Фейсбука – очень лапидарно) основные соображения по повышению пенсионного возраста, поскольку про сами слушания сказать особо нечего. Буду рад, если вы посчитаете необходимым чем-либо дополнить мой перечень, поскольку он, конечно же, не является исчерпывающим.

Три основных аргумента «за» повышение пенсионного возраста:

- прошло много времени после установления действующего пенсионного возраста (60/55), продолжительность жизни в стране уже совсем другая, поэтому надо пенсионный возраст повышать (при этом одни ведут отсчёт от 20-30 гг. прошлого века, когда для отдельных профессий начал устанавливаться пенсионный возраст, другие от 1956 г., когда был принят единый закон о государственных пенсиях для всех категорий рабочих и служащих);

- подавляющее большинство стран, в том числе и наши бывшие соседи по СССР, повысили пенсионный возраст, поэтому и нам настала пора принять аналогичное решение (чем мы лучше других?);

- в результате процесса старения населения (увеличения коэффициента демографической нагрузки – соотношение работающих и неработающих членов общества) в ПФР существует страховой дефицит, который покрывается триллионным трансфертом из федерального бюджета, в результате чего не хватает средств на инфраструктурные проекты, на развитие здравоохранения, науки и образования; этот трансферт постоянно растёт; при этом размеры пенсий низкие, единственный доступный нам способ их повысить без повышения страховых взносов и без увеличения бюджетного трансферта – в это увеличить пенсионный возраст, иначе говоря, сократить количество будущих пенсионеров и перераспределить невыплаченные им суммы пенсий на повышение пенсий действующим пенсионерам.

ЧТО ИЗ СЕБЯ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ПЕНСИОННЫЙ ВОЗРАСТ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ СОЦИАЛЬНОГО СТРАХОВАНИЯ.

На мой взгляд, самое уязвимое место в используемой аргументации – это отсутствие обоснования новой границы пенсионного возраста (65/63) – почему именно эти цифры выбраны, а не другие (61, 62, 64, 66, 67), и почему выбрано именно такое, а не иное соотношение в пенсионных возрастах мужчин и женщин (вместо действующей разницы в 5 лет предложена разница в 2 года)? Никаких мотивированных объяснений и объективных обоснований на сей счёт обществу до сих пор не предъявлено. Отсылка к зарубежному опыту в этом случае не работает, потому что этот опыт не является однородным, он достаточно разнообразный (и в части цифровых значений, и в части гендерной разницы).

Кроме того, отсутствие какого-либо обоснования конкретных значений нового пенсионного возраста лишает нас возможности увязать их со страховым случаем в системе обязательного пенсионного страхования. А такая причинно-следственная связь необходима, потому что пенсионный возраст повышается для страховой пенсии по старости, которая, как раз, является обеспечением по обязательному пенсионному страхованию при наступлении страхового случая, выражающегося в утрате (или существенном снижении) заработка вследствие наступления нетрудоспособности по причине старости. Пенсионный возраст в этой системе призван юридически определить момент наступления старости, как основания для установления застрахованному лицу соответствующей пенсии.

Таким образом, пенсионный возраст – это возраст утраты трудоспособности вследствие наступления старости типичным (репрезентативным) работником. Утрата трудоспособности является объективным фактом. Следовательно, возраст, в котором эта утрата, как правило, происходит должен быть объективно установлен посредством научных исследований. Однако никаких научных исследований для обоснования нового пенсионного возраста не проводилось. Как это делалось при подготовке Закона СССР 1956 г. «О государственных пенсиях» рассказывалось мною подробно ранее на этой странице в Фейсбуке.

Итак, отсутствие обоснования новых значений пенсионного возраста с позиций утраты большинством работников трудоспособности – самое слабое звено в соответствующем законопроекте. Причём, это даже не аргумент «против». Нет. Это необходимое условие для изменения существующих параметров пенсионного возраста.
Нужно было научно обосновать, что они действительно изменились. И показать, как именно они изменились (на какое количество лет у мужчин и у женщин). Изменение возраста утраты трудоспособности недостаточно предполагать – это изменение надо отфиксировать (оценить, измерить), причём объективными данными, доказательными (убедительными) для общества.

Если продолжать и дальше увязывать повышение пенсионного возраста с ростом средней продолжительности жизни в стране или даже с ростом средней продолжительности жизни на пенсии, произойдёт подмена страхового случая в системе обязательного пенсионного страхования.

Ещё раз повторю, что страховым случаем в обязательном пенсионном страховании является факт утраты работником трудоспособности. Однако то, как сейчас был определён новый пенсионный возраст, и то, как это обосновывается, свидетельствуют о том, что теперь страховаться у нас будет уже не утрата трудоспособности, а дожитие человека до установленного возраста. А это принципиально иной страховой случай, который не страхуется в обязательном пенсионном страховании, выходит за рамки взаимоотношений работодатель – работник (за рамки трудовых отношений).
Почему работодатель страхует своего работника на случай утраты им трудоспособности понятно (потому что в этом случае работник не может продолжать свою трудовую деятельность и, соответственно, получать за неё заработную плату). Работник теряет источник своего дохода. Именно на этот случай работодатель и страхует (резервирует часть заработной платы) своего работника, чтобы иметь возможность заменить утраченный заработок на пенсию.

Если же человек будет страховаться на случай достижения какого-то возраста, то это его личное дело. Такие случаи страхуются не в социальном, а в коммерческом страховании, поскольку не имеют к труду никакого отношения. При этом страховой тариф в страховании жизни определяется индивидуально исходя из персональных особенностей каждого застрахованного.

Получается, что от того, как будет определён пенсионный возраст, на самом деле, зависит тип страхования. Понимают ли разработчики законопроекта, что со своим подходом, не увязанным с утратой трудоспособности, они фактически ликвидируют солидарную систему обязательного пенсионного страхования, заменяя её на индивидуальное страхование жизни? Думается, что не понимают. Но дело обстоит именно так.

Если мы не хотим по каким-то причинам определять пенсионный возраст исходя из возраста утраты трудоспособности, а хотим пенсионным возрастом регулировать объём пенсионных обязательств (период выплаты пенсии), то надо быть последовательными и тогда отказаться от системы обязательного пенсионного страхования, потому что в ней страхуют не дожитие до какого-то возраста, а утрату трудоспособности.
Нельзя только поменять страховой случай, тогда придётся уже менять и саму систему, ибо её экономика не является пригодной для страхования принципиального иного страхового случая. Не говоря уже о том, что совершенно непонятно, почему дожитие должен страховать работодатель, этот страховой случай никак не связан с наймом рабочей силы и её использованием.

Отфиксировали эту крайне важную позицию. Идём дальше.

ТЕМА СТАРЕНИЯ НАСЕЛЕНИЯ И РОСТА КОЭФФИЦИЕНТА ДЕМОГРАФИЧЕСКОЙ НАГРУЗКИ (УХУДШЕНИЕ СООТНОШЕНИЯ РАБОТАЮЩИХ И НЕРАБОТАЮЩИХ).

Уязвимость этого аргумента состоит в том, что соответствующие цифры обсуждаются вне какой-либо связи с ростом производительности труда, словно мы сейчас живём в XIX веке, когда уровень развития производства напрямую зависел от численности занятых в нём работников, а не в XXI веке – веке роботов и цифровых технологий. Можно подумать, что работающие берут неработающих в свои семьи «на кормление». По крайне мере, звучит это именно так: один работающий содержит двух пенсионеров! Но ведь содержит их он не в буквальном смысле, а через свою производительность труда. В нынешнем веке один работник в состоянии произвести продукции больше, чем в прошлом веке производили десятки и сотни работников. Тогда при чём тут, спрашивается, физическое соотношение работников и пенсионеров? Что оно нам в настоящее время может продемонстрировать? Ровным счётом, ничего!
Более того, не приводятся даже точные цифры работающих и неработающих. В называемом в ходе дискуссий демографическом соотношении под работающими понимаются все лица, находящиеся в экономически активном возрасте, а под неработающими – все лица, находящиеся в пенсионном возрасте (независимо от того, работают они на самом деле или нет; и работают они легально или находятся в «тени»). Простые люди не знают об этой существенной разнице, но специалистам то об этом прекрасно известно.

Итак, в цифровой экономике, в экономике роботов и нейронных сетей просто смешно приводить цифру, сколько работающих содержит сколько пенсионеров. Всех пенсионеров в ближайшее время будут содержать роботы. Тем самым, так называемый, договор солидарности поколений претерпит принципиальные изменения.

УВЕЛИЧЕНИЕ ПЕРИОДА ПОЛУЧЕНИЯ ПЕНСИИ.

Это объективный процесс. Продолжительность жизни человека на пенсии действительно растёт. Но данный факт не может влиять на пенсионный возраст. Пенсионный возраст – это объективный факт утраты человеком своей трудоспособности. А проблема, что человек стал жить на пенсии дольше необходимо балансировать мерами тарифной политики и нормативами пенсионного обеспечения. В любом случае подгонять определение пенсионного возраста под дефицит пенсионной системы нельзя. Люди должны выходить на пенсию, когда наступил страховой случай, от которого они страховались, а не в зависимости от того, какими средствами располагает пенсионный фонд. Если у общества не хватает средств на пенсионное обеспечение действительно нетрудоспособных лиц, то надо менять тарифную политику (увеличивать тариф взносов, увеличивать базу для взимания взносов, вводить солидарный взнос работника из его заработной платы, закреплять за ПФ другой самостоятельный доходный источник и т.п.) и (или) пересматривать в соответствии с имеющимися финансовыми возможностями размеры пенсий или величину их индексации. Но никак не количество страховых случаев. Страховой случай или происходит, или не происходит. Его можно профилактировать мерами по увеличению трудоспособности человека, но нельзя не признавать его нормативно там, где он реально наступил.

ТЕМА ДЕФИЦИТА ПФР И ПОКРЫТИЯ ЕГО ИЗ ФЕДЕРАЛЬНОГО БЮДЖЕТА.

Страховой дефицит у нас в ПФР действительно есть. Вот только носит он не демографический характер, а искусственный характер, связанный с проводимой тарифной политикой. Только в период 2002-2012 гг. тариф страховых взносов у нас был уменьшен на 8 п.п. Это беспрецедентный случай для мировой практики. При этом пенсионные обязательства, которые должен покрывать страховой тариф, не уменьшились за этот же период времени ни на один рубль, ни на одну копейку, а только возросли. Спрашивается, при чём здесь старение населения? Как старение населения повлияло на образование дефицита в ПФР?

Если общество не устраивает величина бюджетного трансферта в ПФР, то надо не пенсионный возраст увеличивать, который к этому трансферту не имеет никакого отношения, а устранять прямые и непосредственные причины появления такого трансферта – отменять льготы по страховому тарифу и вводить реальный дополнительный тариф на финансирование досрочных пенсией по старости.
Ведь мало того, что наш страховой тариф не сбалансирован с объёмом публичных пенсионных обязательств, так у нас ещё более 14 категорий плательщиков уплачивают страховые взносы по пониженному (льготному) тарифу. Есть ещё и досрочные пенсии, которые назначаются ранее достижения общеустановленного пенсионного возраста (более 30% от общего числа пенсионеров). Однако введённый специальный тариф на эти цели не покрывает соответствующих расходов. Я уж не вспоминаю про 6 п.п. тарифа, которые отвлекались из солидарной пенсионной системы в 2002-2014 гг. на формирование индивидуальных пенсионных накоплений, хотя для пенсионной системы это тоже выпадающие доходы, которые компенсировал федеральный бюджет.
Все эти факты хорошо известны. Когда принимались решения в области тарифной политики по соображениям стимулирования развития отечественной экономики, необходимости создания «длинных» денег и т.п., то общество успокаивали тем, что все выпадающих доходы ПФР будут компенсированы тем самым трансфертом из федерального бюджета, который так теперь всех возмущает (что он отрывает деньги от здравоохранения, образования и т.д.). Когда вводили категориальные льготы трансферт никого не смущал, а теперь вдруг стал смущать. Почему? Потому что его рассматривают сейчас изолированно, напрочь забыв, почему он в своё время появился. Верните тариф образца 2002 г. (далеко не самый высокой по европейским стандартам) и не нужен будет тогда трансферт в ПФР.

Очень странной выглядит увязка бюджетного трансферта на покрытие дефицита ПФР с темой повышения пенсионного возраста. Если у этого трансферта есть конкретные причины его образования – разнообразные пенсионные льготы, то почему «расплачиваться» за это общество должно через повышение пенсионного возраста? Не логичнее ли пересмотреть те самые льготы, которые привели к возникновению трансферта?

ВРЕМЕННЫЙ ИСТОЧНИК НЕ МОЖЕТ ОБЕСПЕЧИТЬ ПОСТОЯННОЕ ПОВЫШЕНИЕ ПЕНСИЙ.

Повышение пенсионного возраста приведёт к экономии средств. Чем существеннее будет это повышении и чем быстрее оно будет вводиться, тем выше будет сумма возможной экономии. Оценить величину экономии в точных цифрах не представляется возможным, поскольку нельзя предсказать влияние, как минимум, двух факторов.
Первый фактор. Сначала отфиксируем, откуда образуется экономия. За счёт двух источников. Допустим, что человек по ранее действующему законодательству имел право выйти на пенсию в 60 лет, а в результате изменения этого законодательства выйдет на пенсию в 61 год, то есть с задержкой на год. Часть людей из соответствующей возрастной когорты, увы, не доживёт до нового пенсионного возраста, в результате чего образуются суммы абсолютной экономии. А другая часть – доживёт и выйдет на пенсию в 61 год, но выйдет уже с более высоким объёмом пенсионных прав, чем у него был бы, если бы он вышел на пенсию в 60 лет. Откуда возьмутся дополнительные пенсионные права? Человек их заработает в силу необходимости проработать ещё один год в сравнении с тем, что он планировал сделать ранее. В результате образуются суммы относительной экономии. С одной стороны, людям в течение года не платили пенсию, но с другой стороны через год им заплатят пенсию в размере большем, чем заплатили бы им ранее. Таким образом, полученную экономию необходимо уменьшить на величину прибавки к пенсии.
Второй фактор. Человек имеет возможность обойти задержку в назначении ему пенсии в связи с повышением пенсионного возраста через назначение пенсии по инвалидности (размер пенсии по инвалидности II группы в 60/55 лет соизмерим с размером пенсии по старости, а размер пенсии по инвалидности I группы даже выше за счёт повышения на уход). Инвалидность – это самый древний из известных человечеству способов выхода на пенсию, который существовал с момента создания пенсионных систем, ещё до введения пенсий по старости. Измерить влияние этого фактора на сокращении суммы экономии от повышения пенсионного возраста не представляется возможным, но очевидно, что такая экономия будет. Эксперты расходятся в оценках её величины, но не учитывать данный фактор нельзя.

В результате повышения пенсионного возраста мы получим какую-то экономию средств. Пусть меньшую чем та, на что рассчитывают разработчики соответствующего законопроекта, но что-то получим. Как ей распорядиться? Было публично заявлено, что вся экономия будет направлена на повышение размеров пенсий (на обеспечение их индексации выше инфляции). Но вот здесь проявится ещё одно ограничение. Ограничение очень серьёзное.

Конечная экономия от повышения пенсионного возраста всегда и везде носит временный, исчерпываемый характер, потому что само повышение пенсионного возраста имеет свои естественные пределы, оно не может осуществляться до бесконечности. Значит это очень ограниченный способ экономии.
Если расходовать сумму экономии понемногу, то её хватит на более продолжительный срок. Но даже при таком подходе экономия от повышения пенсионного возраста всё равно конечна.

А вот повышение пенсии, в том числе и в результате её индексации, носит постоянный характер, каждое повышение образует, так сказать, новую базу пенсии, от которой идёт уже последующее повышение. И так далее. Если размер пенсии повышен до определённой величины, то снизить его уже невозможно. Этот размер получают как действующие на момент повышения пенсионеры, так и новые пенсионеры, которые выйдут на пенсию после соответствующего повышения, то есть повышение пенсии производится навсегда.

Отсюда вытекает коллизия – повышаем мы размер пенсии навсегда, а финансируем его из временного, конечного источника. А из чего финансировать это повышение тогда, когда источник закончится? Ведь пенсионная система у нас солидарная, а размеры пенсии определены нормативно, поэтому мы не знаем, смогут ли профинансировать будущие поколения работников размеры пенсий, которые будут установлены благодаря перераспределению временной экономии от повышения пенсионного возраста.
Из этой очевидной коллизии, которую никто из участников дискуссии не смог опровергнуть (споры идут только о том, на сколько именно лет хватит временной экономии), следует, что повышение размеров пенсий должно осуществлять не искусственным, противоестественным способом (через повышение пенсионного возраста), а нормальным, естественным образом. Откуда берётся пенсия? Из страховых отчислений из заработной платы. Чем выше заработная плата, тем должны быть выше и размере пенсии. Конечно, если мы говорим о солидарной страховой пенсионной системе.
Почему у нас в стране низкие размеры пенсий (относительно других стран)? Не потому что у нас ниже, чем у них, пенсионный возраст, а потому что у нас ниже, чем у них, заработная плата. ПФ образуется из взносов, которые отчисляются не от пенсионного возраста, а от зарплаты, поэтому и размер пенсии напрямую зависит от размера заработной платы.

Таким образом, единственная нормальная основа для повышения размеров пенсий – это повышение заработной платы, являющееся устойчивым, постоянным источником финансирования выплаты пенсий.

В том то и состоит проблема, которую я стараюсь регулярно обсуждать на своей странице в Фейсбуке, что совокупный фонд заработной платы у нас под воздействием целого комплекса факторов, которые мы много раз рассматривали, перестал расти прежними темпами. Именно рост заработной платы при нормальном режиме работы пенсионной системы позволяет ей спокойно преодолевать проблему старения населения.
Именно поэтому повышение пенсионного возраста, как в случае лечения человека не тем лекарством, который требуется при его заболевании, никак не способно решить проблему устойчивого (в долгосрочной перспективе) наполнения средствами ПФР. Это решение вносит опасную успокоенность в общество и отвлекает его от решения главной проблемы – повышения заработной платы либо поиска иного доходного источника средств для пенсионной системы.

СМОТРИМ В СТОРОНУ ЗАПАДА.

Большое место в обосновании решения о повышении пенсионного возраста занимают отсылки нас к зарубежному опыту. Вот только говоря об этом опыте необходимо чётко осознавать его специфику, о которой я писал на своей странице в Фейсбуке. Раз я делаю своеобразную инвентаризацию доводов «за» и «против», то коротко напомню суть.

В мировой практике в очень небольшом числе стран был установлен пенсионный возраст на уровне 60/55 лет. В странах Западной Европы, на которые принято, обычно, ориентироваться, как на некий стандарт, пенсионный возраст исторически никогда не снижался ниже 65 лет, причём, зачастую, обоим полам. Именно поэтому они, достаточно, безболезненно осуществили у себя программы повышения пенсионного возраста до 67 лет (современный стандартный пенсионный возраст). А некоторым, наиболее продвинутым (Швеция, Норвегия), напротив, даже пришлось снижать пенсионный возраст, потому что он изначально у них был установлен на уровне 70-67 лет.
Согласитесь, что гораздо легче, имея исторически пенсионный возраст 65 лет, осуществить его повышение на 1-2 года, да ещё и растянув это незначительное повышение во времени на десятки лет. Конечно, там люди этого, практически, не заметили.

А что делаем мы? Россия повышает пенсионный возраст мужчинам с 60 до 65 лет (на 5 лет) в 2019-2028 гг. и женщинам с 55 до 63 лет (на 8 лет) в 2019-2034 гг. В какой ещё стране мира за последние полвека было повышение пенсионного возраста на 8 лет? Даже в Германии такого повышения не было, несмотря на огромное по времени заблаговременное предупреждение населения.
Поднимая тему сравнения с Западом, я даже не веду речь о том, что у нас до сих пор соотношение умственного и физического труда намного хуже, чем на Западе. И там нет такого количество вредных производств и токсичных мест проживания, которые изнашивают людей раньше, чем у нас.

Поэтому сравнивать нас с западными державами в вопросе повышения пенсионного возраста просто бессмысленно, поскольку у нас пенсионный возраст развивался по совершенно противоположной траектории и по совершенно несопоставимой идеологии социального обеспечения. В СССР всегда рассматривали пенсионный возраст в качестве одного из ключевых показателей, по которым оцениваются результаты соревнования двух систем (социалистической и капиталистической), что во многом и сформировало в сознании людей своеобразный культ пенсионного возраста, отказ от которого символизирует окончательное прощание со всем лучшим, что было в их жизни. И этот социальный эффект тоже надо было принимать во внимание, когда готовилось решение о повышении пенсионного возраста. Повторяю, в России и на Западе отношение населения к пенсионному возрасту отличается принципиальным образом. Для наших людей пенсионный возраст 60/55 – это такая же по значению базовая гарантия социальной стабильности, какой, например, долгое время у нас была низкая цена на хлеб.

РАЗНОНАПРАВЛЕННЫЕ ТРЕНДЫ.

Что ещё смущает в повышении пенсионного возраста, так сказать, идеологически? Вся история развития человеческой цивилизации – это история изменения соотношения времени работы и времени отдыха. Время работы на протяжении веков неизбежно сокращалось, а время отдыха неизбежно увеличивалось. И в настоящее время на площадке МОТ представители работодателей и работников от разных государств ведут очень активную дискуссию о переходе на четырёхдневную рабочую неделю с тремя днями отдыха, что позволит людям более основательно заниматься укреплением своего здоровья (здоровым образом жизни) и воспитанием детей.
Более того, уже сейчас обсуждаются сценарии развития, когда роботы высвободят огромную армию людей из производственной сферы. В связи с этим наиболее дальновидные люди и институты прорабатываю две фундаментальные проблемы – чем занять высвобожденных людей и на что они будут жить (на какой источник средств к существованию). То есть кардинальным образом меняется парадигма развития систем социальной защиты населения.

И вот на этом фоне нами принимается противоположное решение, которое, с одной стороны, влечёт за собой искусственную задержку людей на рынке труда, а, с другой стороны, сокращает для пенсионеров период их послерабочего отдыха. Отсюда и вопрос: насколько мы находимся в тренде мировых современных процессов. Ссылка за Запад здесь опять не работает. Пенсионный возраст они повысили до нынешних границ примерно 30 лет тому назад. А что они будут делать в новой цифровой реальности мы ещё не знаем. А если начнут снижать пенсионный возраст? Что тогда? Получается, что мы проходим их путём 30-летней давности, то есть мы их постоянно пытаемся догонять, вместо того, чтобы идти с ними вровень и решать проблемы, которые они решают сегодня, а не решали позавчера.

ТЕПЕРЬ КОСНЁМСЯ ДЛЯ ПОЛНОТЫ КАРТИНЫ ТЕХНИЧЕСКОЙ СТОРОНЫ ДЕЛА.

Несмотря на длительную дискуссию, повышение пенсионного возраста у нас оказалось не подготовленным. Чего не было сделано из того, что по западному опыту должно было быть сделано до принятия решения о повышении пенсионного возраста?

1) Не решена проблема ликвидации досрочных пенсий (несправедливо увеличивать общеустановленный пенсионный возраст и никак при этом не трогать пониженные пенсионные возраста).

2) Не изменена пенсионная формула (действующая пенсионная формула в результате повышения пенсионного возраста приведёт к дисбалансу пенсионной системы за счёт автоматического роста пенсионных обязательств, которые потом невозможно будет снизить; индексация по действующей пенсионной формуле не в состоянии решить поставленную задачу об индексации выше инфляции; базовый принцип действующей формулы, согласно которому пенсионные права, заработанные человеком, в денежном выражении оцениваются не объективно, а условно – в зависимости от общего объёма пенсионных обязательств (чем больше совокупных прав – тем меньше их денежная стоимость), порочен по своей сути и не имеет аналогов в мировой практике).

3) Рынок труда заранее не подготовлен к задержке на нём целой возрастной когорты работников.

4) Система установления инвалидности не готова к массовому обращению людей за инвалидностью в целях обхода пенсионного возраста.

5) Система обеспечения по временной нетрудоспособности не готова к увеличению количества больничных листов в связи с тем, что несостоявшиеся пенсионеры, вынужденные продолжать работать, будут гораздо чаще болеть (кроме того, из-за не пополнения рядов «бабушек» работающие родители малолетних детей также чаще будут брать больничные листы).

6) Система социального ухода за малолетними детьми, инвалидами и пожилыми не подготовлена к тому, что несостоявшиеся пенсионеры не смогут выполнять функцию бесплатного ухода за своими родственниками (профессиональная система социального ухода у нас до сих пор не создана).

Особо отмечу, что пенсионный возраст и пенсионная формула у нас – изобретения одного порядка: при определении пенсионного возраста не хотим или не можем объективно оценить возраст утраты трудоспособности, а в пенсионной формуле не хотим или не можем объективно оценить стоимость пенсионных прав.

ПЕРЕХОДНЫЙ ПЕРИОД.

Для такого кардинального изменения пенсионного возраста, безусловно, требуется разумный переходный период, призванный позволить людям адаптироваться к изменившимся условиям назначения пенсий.

У нас переход на новый пенсионный возраст осуществляется по принципу – год увеличения возраста за календарный год. По стандартной мировой практике – 3-4 месяца увеличения возраста за календарный год.

У нас о переходе на новый пенсионный возраст население заблаговременно не предупредили (летом 2018 г. объявили, осенью 2018 г. примут, а с 1 января 2019 года начнут повышать). По стандартной мировой практике – о повышении пенсионного возраста объявляют минимум за 10 лет до реализации такого решения.

У нас не предусмотрена возможность пропорционального снижения размера пенсии в случае выхода на пенсию в прежнем пенсионном возрасте. По стандартной мировой практике – такое снижение в «обмен» на сохранение права выхода на пенсию по старым нормам допускается.

У нас под решение о повышении пенсионного возраста не попадут только те, кому повезёт с исполнением действующего пенсионного возраста 60/55 до 1 января 2019 г. По стандартной мировой практике – решение о повышении пенсионного возраста не распространяется на транзитное (предпенсионном) поколение, которое строило свои планы на жизнь исходя из действующего пенсионного возраста (это те, кому осталось до пенсии 5 и менее лет).

А теперь судите сами, насколько предложенный у нас переходный период к новому пенсионному возрасту можно назвать разумным. И насколько он обеспечивает доверие населения к действиям государства и уверенность людей в неизменности своего социального статуса.

Но переходный период, по крайней мере, можно ещё поправить (до принятия соответствующего закона во II чтении). Было бы желание.

С уважением, Ю.В. Воронин