Изливает тоску на остывший неровный проспект.
Третий день моросит, не жалея деревьев раздетых
И стараясь прицельно гасить огоньки сигарет.
Город вымок и в скверах безлиственных стал незнакомым.
Утомившись, погасла «девятка» в цветочных часах.
А часовня на Красном, ссутулясь под мокрым шеломом,
Молчаливо ломает свет фар витражом, в небеса
Посылая их сотнями маленьких искристых радуг.
Но они погасают, не в силах пробиться сквозь дождь.
Площадь, имя сберегшую между политлихорадок,
Стережёт непотеющий, незамерзающий «вождь».
Из кофейни – заманчив! – течёт аромат капуччино.
Неуклюжий троллейбус ползёт к остановке (Битком!
Ясно - кончилась опера). Лезть в тесноту нет причины.
Я шагаю домой через город ноябрьский. Пешком.
На скамейке промокшей сменив «каблуки» на «балетки»
Под бесстрастными взглядами черных как ночь Соболей,
Я иду не спеша, вспоминая ушедшее лето:
Звёздность жарких ночей, тихий шёпот зелёных аллей.
Через город продрогший, усталая после спектакля,
Возвращаюсь в уют и тепло. Вслед за мной – темнота…
Ободряя меня, дождевые холодные капли
Выбивают «Big Spender» на тоненькой крыше зонта.