Интервью замминистра труда и социальной защиты Григория Лекарева «Известиям» об аспектах совершенствования медико-социальной экспертизы и реабилитации инвалидов

     Министерство труда и социальной защиты намерено обязать медико-социальных экспертов сразу устанавливать бессрочную инвалидность по некоторым заболеваниям. А во всех бюро МСЭ установить камеры, чтобы не допустить нарушений. Об этом в интервью «Известиям» рассказал замглавы ведомства Григорий Лекарев. Он также сообщил, что в 2018 году инвалиды смогут пожаловаться онлайн на некачественные реабилитационные услуги.

— Родители детей-инвалидов с тяжелыми заболеваниями, такими как сахарный диабет, аутизм, серьезные пороки сердца, часто жалуются на необходимость постоянного подтверждения инвалидности. Та же проблема и у взрослых людей с ограниченными возможностями. Оправдано ли это требование?

      — Сейчас в законодательстве предусмотрена возможность для эксперта сразу, при первичном обращении, бессрочно установить инвалидность по некоторым заболеваниям. Если же состояние здоровья нестабильно, то дается период в два-три года, чтобы оценить динамику развития и принять необходимые меры. Но не все эксперты пользуются этой возможностью. Они порой не делают этого даже в очевидных случаях.

    Чтобы исключить такую произвольность, мы подготовили проект постановления правительства, который фразу «эксперт может принять решение об установлении инвалидности бессрочно» меняет на «эксперт принимает решение». Тем самым мы обязываем принять решение сразу. Мы не хотим гонять людей по несколько раз проходить освидетельствование, если диагноз установлен, подтвержден и состояние здоровья человека уже не изменится. Это касается в том числе ряда перечисленных вами заболеваний.

      Сейчас мы уточняем два перечня заболеваний: для бессрочного и заочного установления инвалидности.

— Но в 18 лет ребенок-инвалид попадает в систему взрослого переосвидетельствования. И заново начинаются экспертизы. Какой в этом смысл и собираетесь ли вы что-то менять?

     — Избежать переосвидетельствования в 18 лет очень тяжело. Мы должны установить группу инвалидности (для детей нет разделения по группам. — «Известия»), актуализировать индивидуальную программу реабилитации (ИПР). Совершеннолетие — это ведь определенный рубеж, переход во взрослую жизнь. ИПР должна быть разработана с учетом новых потребностей человека.

— Система освидетельствования детей-инвалидов вызывает множество нареканий. С чем это связано и как исправить ситуацию?

      — Для проведения медико-социальной экспертизы (МСЭ) в отношении детей нужна специализированная классификация ограничений жизнедеятельности (по ней устанавливается инвалидность. — «Известия»). В действующих документах всё еще сохраняются пробелы. Поэтому мы хотим сделать самостоятельный детский раздел классификаций, который учитывал бы все особенности быстроизменяющегося организма в процессе взросления. Важно, чтобы документ был научно обоснованным.

      Для этого мы запустили в двух регионах — Воронежской и Смоленской областях — пилотный проект по практической апробации новых классификаций. Специалисты учреждений совместно с экспертами проводят сравнительный анализ результатов освидетельствования сразу по двум классификациям: действующей и разработанной. Уже обнаружилось, что в новую систему не попали отдельные заболевания, например редкие виды онкологии. Этот момент при доработке будет обязательно учтен.

      Сейчас в «пилотах» идет общественное обсуждение проекта — в рабочие группы входят не только профессиональные эксперты и врачи, но и общественные деятели, родители детей-инвалидов. На проработку результатов проекта отведен весь 2018 год. К началу 2019-го будут сформированы предложения по изменениям в классификации и критерии для педиатрических комиссий МСЭ.

— Потребуется ли переобучение экспертов?

      — Да, нам предстоит обучить всех специалистов педиатрических бюро. Эта работа начнется в 2018 году. Мы также хотим закрепить в обязанностях экспертов МСЭ давать разъяснения родителям детей-инвалидов, на какие меры социальной поддержки они могут рассчитывать. Столкнувшись с бедой, семьи теряются, не знают, как действовать, и им нужно сообщить основную информацию. Пока органы МСЭ ограничиваются в основном памятками общего характера.

— На горячие линии — Федерального бюро медико-социальной экспертизы, Минтруда, Общественной палаты — поступает много жалоб на процедуру освидетельствования не только детей, но и взрослых. Планирует ли министерство усилить контроль над работой экспертов?

    — Да. Планируем повсеместно внедрить аудио- и видеофиксацию процедуры освидетельствования в бюро МСЭ с согласия заявителя. Это важно для последующего разбора нарушений, в том числе этического характера.

      Примерно в половине бюро МСЭ уже сейчас ведется аудио- и видеофиксация. В регионах-пионерах — Татарстане, Ханты-Мансийском АО — такую практику внедрили пять лет назад. К концу 2018 года постараемся обеспечить нужным оборудованием все бюро МСЭ. Мы заметили, что там, где применяется эта технология, жалоб на некорректное поведение или нарушение принципов этики практически нет.

— Что изменится в системе реабилитации инвалидов? Складывается впечатление, что сейчас системы как таковой нет, а работают отдельные учреждения, и их количество зависит от возможностей региона.

      — В части неравномерности распределения я с вами соглашусь. Например, в ЦФО сейчас 432 реабилитационные организации, а в Приволжском федеральном округе — 218, а численность инвалидов примерно одинаковая. Сказать, что вообще не сформирована система реабилитации, мы не можем, но то, что она несовершенна, — это факт.

      Центры работают по методикам, которые никто не аттестовал, не аккредитовал, не проверил и не одобрил. На мой взгляд, здесь нужны институциональные рамки. Получатель услуг должен понимать, что с ним будут работать по эффективной методике, одобренной профильными специалистами и имеющей измеримый результат.

      Мы хотим сделать так, чтобы реабилитационные организации на территории каждого региона работали в тесном взаимодействии друг с другом, а также с медицинскими и образовательными структурами. Мы намерены определить норматив обеспеченности инвалидов услугами, установить их стандарты, утвердить норматив оснащения реабилитационных организаций и их примерный штат.

      Проект создания системы, включающей самые разные виды реабилитации, от социально-бытовой до социокультурной, также отрабатывается в двух пилотных регионах — Пермском крае и Свердловской области.

— Сколько реабилитационных центров не хватает стране?

      — Пока на 12 млн инвалидов работают 2 тыс. организаций. Судя по отзывам самих инвалидов, этого недостаточно. Все люди с инвалидностью в той или иной степени нуждаются в реабилитации: либо для восстановления утраченных функций организма, либо для поддержания имеющихся. Больше других «просели», на мой взгляд, социальная и профессиональная реабилитация.

     После того как в пилотных регионах будет отработана модель системы, можно будет оказывать поддержку субъектам, которые разработают у себя программы развития реабилитационной инфраструктуры. Это будет выстроено по аналогии с субсидиями на реализацию региональных программ «Доступная среда».

— Почти год назад был запущен федеральный реестр инвалидов. Как он будет развиваться?

     — Мы идем по графику. На 2018 год ставим себе задачу добавить в реестр (сайт sfri.ru. — «Известия») возможность проведения опросов — например, о моделях и качестве кресел-колясок, выдаваемых за счет средств бюджета, а также опцию «пожаловаться на услугу».

      Уже загрузили в реестр весь массив сведений от Пенсионного фонда, внесли данные по всем 625 тыс. индивидуальных программ реабилитации (ИПР) детей-инвалидов. Сейчас заканчиваем вносить сведения по ИПР взрослых. Работа, сразу скажу, очень трудоемкая: 5 млн дел инвалидов были в электронном виде, но еще 8,2 млн дел (из архивов) существовало только на бумаге. На 27 декабря уже оцифровано порядка 99% дел. В настоящее время Пенсионным фондом завершается работа по их проверке и размещению в реестре.

Источник: "Известия"